В библиотеке

Зинаида Михайловна взглянула на часы, широко зевнула и поправила двумя руками прическу. Дневные солнечные лучи, не так давно заглянувшие в помещение библиотеки, освещали огрубевший линолеум. В читальном зале не было ни души, не считая самой Зинаиды Михайловны и голенького отрока Нюры, бесполого человеческого существа, усевшегося на краешке стола библиотекарши и преспокойно ковырявшего у себя в носу.

Зинаида Михайловна старалась не замечать пугающего полового несоответствия Нюры, не называя ребенка ни мальчиком, ни девочкой, но пересадить или прогнать маленького человека откровенно побаивалась. Бережно перекладывая бессмысленные бумаги с одного края стола на другой, библиотекарша смотрела в окно. Недавно отстроенная белоснежная церковь выглядела нелепо на фоне мертвеющего городского пейзажа. Зинаида Михайловна резво пошарила рукой по заваленной бумагами поверхности стола. Стараясь не глядеть на давящую наготу Нюры, она отыскала увесистую книгу с крупной надписью «Капитал», положила ее перед отроком, нервически хлопнув в ладоши и еле слышно прошептав одними губами «Прикройся...», а после отправилась к книжным стеллажам. Нюра с готовностью распахнула книгу на середине, нежно прижала ее к своему мягкому телу, прикрыв оголившиеся бесполости, и еле слышно хрюкнула.

Солнце подсветило взметнувшуюся пыль. Зинаида Михайловна прошла вдоль нескольких длинных стеллажей, остановилась возле пятого по счету, бегло осмотрела никем не тронутые книжные полки, поправив картонные алфавитные указатели, и задумчиво проговорила:

— Никто ж вас и не читает,милые вы мои... Читальни заштопали, ну а церквей теперь сколько расползлось...

Стеллаж был заполнен снизу доверху. Внутри выстраивались в ряд пестрые книги всех сортов: однотомники, двухтомники, трехтомники, полные собрания сочинений и единичные экземпляры, потрепанные раритетные издания и новехонькие современные публикации, свезенные со всей страны. Зинаида Михайловна помнила каждую книгу. Яркие обложки всплывали в сознании, то и дело одурманивая его, и одним своим присутствием успокаивали душу. Библиотека была вторым домом, тихим убежищем от мирской суеты. 

В помещении пахло сыростью и пылью. Зинаида Михайловна запустила руку в передний карман зеленоватого фартука и через секунду взмахнула ворсистой тряпочкой. Шершавая материя опустилась на книжную полку, оставив после себя приятный след чистоты. Опираясь друг на друга, книги терпеливо ждали своей очереди.

— Всех протирать будем! — бодро повторяла Зинаида Михайловна вновь и вновь касаясь тряпкой запыленных книжных корешков. Процедуре уделялось заметное количество времени — Зинаида Михайловна никогда не отлынивала от своего привычного и даже полюбившегося занятия. 

Алфавитный указатель обозначал букву «В».

— Ваврик, Вадецкий, Вазов, Валеева, Валентинов, Валишевский, Вальцев, Вампилов, Ванеев, Ванюшин, Варенова, Варламов, Васильев, Введенский, Вегашин, Веденеев... — размеренно вышептывала Зинаида Михайловна, все быстрее и быстрее взмахивая своей ворсистой помощницей. 

Иногда приходилось нагнуться, а иногда — подставить к стеллажу табурет. Зинаида Михайловна опиралась руками о книжную полку, неловко приподнимала правое колено, туго натянув болтающийся фартук, и резким, просчитанным движением взбиралась на пошатывающуюся табуретку. Тряпка припадала к книгам, а следом взлетала воздушная пыль.

При входе брякнул дверной колокольчик. Зинаида Михайловна замерла, вслушиваясь в малейший шорох, и пытаясь понять, не послышалось ли, затем быстро сгруппировалась, сунула тряпку обратно в фартук и торопливо спустилась вниз.

В дверях, переминаясь с ноги на ногу, стояла Саша.

— Сашенька! Здравствуй, дорогая моя, здравствуй, милая... Я ведь думаю: кто пришел?.. — Зинаида Михайловна небрежно сдернула фартук и скомкала его в правой руке, — Чего ж ты так рано?

Девушка сделала несколько шагов вперед и оказалась совсем близко к столу. Саша не замечала присутствия нагого Нюры — ее прыгающий взгляд по неведомой причине холодно обходил голую мальчишеско-девчачью фигуру стороной.

— Так я вот решила поскорее... Вечером планы наметились. Мы с Геннадием в церковь пойдем! — гордо произнесла она, притопнув неказистым каблучком.

Зинаида Михайловна восторженно всплеснула руками. 

— В це-е-ерковь?.. Так у вас теперь все наладилось?! Вот туды-раз-туды! — лицо Зинаиды Михайловны украсилось округлой улыбкой, а маленькие глаза хамовито прищурились, — Счастье-то какое, мамочка моя, то-то ведь и есть сча-стие! Вот так новости-то! Благовещенье! 

Сашенька улыбнулась наивной девичьей улыбкой, смущенно перевела взгляд на незаметного Нюру, все это время продолжавшего ковырять в носу, чего-то подождала и прошептала:

— Вот я и подумала... Сейчас же к вам заскочить.

Зинаида Михайловна села за стол, бросила мятый фартук на подоконник, медленно откинулась на спинку стула и положила руки на живот.

— Тебе чего не хватает для счастья-то? Или дома не сидится?

— Да я только это... Стихов взять хотела... — Сашенька провела рукою по волосам, откинула непослушную выбивающуюся прядь за спину.

— Ну-с, а на что ж оне? Стихи эти чертовы. Токмо душу треплют да дела делать мешают. Пес с ними, с суками, стихов так стихов... — рука Зинаиды Михайловны выпростала из вороха бумаг желтобокую толстенную книгу, начала быстро-быстро записывать — Давай свою карточку...  Ищем кого? 

— Вертинского, пожалуйста, что-нибудь... — девушка протянула свой морщинистый читательский билет.

— Ба, так это ж я только-только над ним корпела. Найдем сейчас твоего Вертинского, жди.

Зинаида Михайловна скрылась за стеллажами и уже через минуту вынесла почти новый сборник стихов.

— Начитывайся вволю! — довольно произнесла Зинаида Михайловна, протягивая книгу Сашеньке, но в тот же момент запнулась — Только как ведь это, Саша... Это же дорогого стоит... Может, все ж не будешь? У вас ведь, как-никак...

Девушка двинулась к библиотекарше и трепетно забрала у нее книгу. 

— Нет, Зинаида Михайловна... Читать все равно буду, куда мне без книг? И ведь привыкла уже, понравилось мне... Все-таки традиция! — неуверенно хихикнула Саша. След чего-то тяжелого, тяжелого и задорного, отпечатался на ее лице.

Зинаида Михайловна заулыбалась, понимающе кивнула и оказалась возле окна. Сидящий на краю стола Нюра безмолвно следил за каждым движением библиотекарши и тоже стал улыбаться. Опустившиеся матовые жалюзи в миг сгустили тень во всем помещении. Зинаида Михайловна подождала, пока воздух сгустится вслед за тенью, растерянно оглядела плотное пространство, окружившее ее со всех сторон, и направилась к приземистому несгораемому шкафу. Сашенька подбежала к двери, звонко щелкнула замком, легким движением задрала свое платье и бросилась обратно к столу.

— Только давайте-ка поскорее... Мне еще и помыться успеть надо...

Зинаида Михайловна с усилием распахнула дверцу несгораемого шкафа и принялась рыскать по полкам. Здесь, под увесистыми томами трудов Ленина, покоились замысловатые резиновые снаряды разного размера. 

— Ну уж за Вертинского, так за Вертинского! У него-то стихи хороши... А песни какие!  — выдохнула Зинаида Михайловна, достав из шкафа снаряд под номером сорок один. Сорок первый снаряд представлял собой небольшой жезл, на верхнем конце которого красовался округлый набалдашник в виде маленькой зализанной головы с острым подбородком и носом. В зубах у зализанной головы торчала игривая сигаретка.

— Ой, крошечный какой, хорошенький! Этот легко зайдет... А то помните, как я первый раз к вам пришла, за Пушкиным? До сих пор, как на стулья сажусь – вспоминаю и смеюсь! — простодушно припоминала Саша, оглядывая неказистую форму маленького жезла.

Сашенька присогнулась, легла грудью на стол, положив под голову холодные ладони и широко раздвинув совсем еще белые ноги. Зализанная голова снаряда грубо вошла в тело девушки. Та невольно вскрикнула.

— Терпи теперь! — повысила голос библиотекарша и оперлась рукой о край стола, чуть приблизившись к развеселившейся Нюре — Читала б чего другое, меньше воплей бы было... Вишь, нос у него какой! Почти как у Гоголя!

Девушка положила голову набок, искоса глянула на часы, висевшие на противоположной стене.

— Мы... с... Ген-ной... читать... бу-у-дем... — слабо проговорила она.

Зинаида Михайловна ускорила темп. Ускорился и ковыряющий свой нос Нюра, засунувший в каждую из ноздрей по указательному пальцу обеих рук. По его лицу, огибая шарообразный подбородок, протянулись две параллельные кровяные линии. Нюра крутил и вращал свои указательные пальцы в такт движениям Зинаиды Михайловны, словно проделывая какой-то безумный ритуальный танец. Сашенька хотела чуть соединить колени, но библиотекарша настойчиво погрозила пальцем.

— Ну-ну... Ты брось это, не халтурь... Ножечки-то поширше!

Сашенька обеими руками сковала собственные раздвинутые ноги, став похожей на гигантский циркуль, беспомощно закрыла глаза и принялась думать о вечном.

— Вот туды-раз-туды! Вот туды-раз-туды! Вот туды-раз-туды! Та-а-к! Получай! В церковь она пойдет! С Ген-надием! Вот туды-раз-туды! На двух стульях сидеть! Рыбку съесть и на Генку сесть! Ге-е-на! Ген-на-а-а-адий! Нет уж! Терпи! Будешь наших знать-поминать! — время от времени выкрикивала библиотекарша, буравя Сашу сорок первым снарядом.

Через несколько минут она остановилась.

— А теперь сползай и сядай на стол! — скомандовала Зинаида Михайловна и вновь направилась к несгораемому шкафу. Сашенька покорно выдохнула, поднялась со стола и повернулась лицом к входной двери. Даже Нюра перестал ковырять свой нос и с неприкрытым интересом уставился на побледневшую вздрагивающую спину девушки. Широко разинув рот и еле слышно похрюкивая, бесполый ребенок слизывал с подбородка тончайшие ручейки крови.

Зинаида Михайловна вернулась совсем скоро. Держа в руках все тот же сорок первый снаряд, библиотекарша щелкнула набалдашником и через мгновение заменила его другим, гораздо большим по размеру. 

— Гляди, каков жених... Нравится поди?

Второй набалдашник был выполнен в виде той же знакомой остроносой головы, но теперь уж не зализанной, а украшенной аристократическим цилиндром. В зубах у головы на этот раз торчала сигарета подлиннее, с черным как смоль мундштуком.

Нюра вновь принялась ковырять свой нос. Зинаида Михайловна нежно коснулась снарядом белой Сашенькиной шеи. Маленькая голова в цилиндре спускалась по груди, задевала упругие складки живота – тело девушки мелко вздрогнуло, возбужденно безмолвствуя и ожидая. Глаза Сашеньки ясно смотрели на библиотекаршу. Вскоре она почувствовала, как аристократический цилиндр оказался у нее между ног. Набалдашник медленно и в то же время бесцеремонно внедрился в девушку. Сашенька жадно вздохнула, на секунду задержала дыхание и заметно покраснела. 

— Зна... е... те... я ве... дь...ег... о... лю... блю... – сдавленно проговорила она.

—Кого? Генку сваво?! Любить — люби, да помалкивай, когда тебя любят! — поучительно ответила Зинаида Михайловна. 

Тихо всхлипнув, Сашенька откинула голову назад и внезапно заплакала.

Остервеневшая библиотекарша прервалась, разочарованно бросила резиновый снаряд на стол и тяжело пошла к стулу.

— Хватит с тебя... Беги к своему Генке... — устало проговорила Зинаида Михайловна.

Девушка быстро опустила свое платье, в два счета оправила подол и бросилась открывать дверь. 

— Книгу-то свою не забудь! — крикнула вслед библиотекарша. 

Сашенька заметалась, подлетела к столу, безразлично взяла в руки книгу, словно теперь она была ей не нужна, молча поклонилась Зинаиде Михайловне и выбежала из библиотеки. 

Скрестив руки на животе, Зинаида Михайловна уставилась на часы. Стараясь не замечать окровавленного лица Нюры, библиотекарша перевела взгляд на окно и заметила закрытые жалюзи. Уже через мгновение лучи солнца освещали всю поверхность стола, мешая щурившемуся Нюре слизывать остатки крови, вытекающей из растерзанных ноздрей. 

Зинаида Михайловна просунула голову в фартук, вытащила пыльную тряпку из переднего кармана и продолжила протирать книжные стеллажи. Через несколько минут в дверях вновь зазвонил колокольчик.

— Саша, ты? Так, вернулася значит... Ну погоди... — прошептала себе под нос библиотекарша, бросив скомканную тряпку на книжную полку.

Возле входной двери стояла незнакомая девушка.

— Здрасте-е... – задумчиво протянула Зинаида Михайловна, внимательно изучая прибывшую незнакомку, — Вы за книжечками пришли? 

— Здравствуйте! — бодро поздоровалась девушка, отчего-то уставившаяся на грозно захрюкавшего Нюру, — Я читательский билет хотела получить.

Библиотекарша засуетилась, быстро села за стол, достала из ящика новую карточку и ласково посмотрела на свою собеседницу.

— Фамилия, имя и отчество... 

— Луговая Елена Викторовна.

Зинаида Михайловна наскоро заполнила карточку и хлопнула в ладоши.

— Леночка, какую вы книжечку ищете?

— Роман... Сорокина.

Громко сглотнув, библиотекарша косо улыбнулась и медленно, с ног до головы, осмотрела фигуру девушки.

— Леночка... Ну какой вам Роман? – высказала неприкрытое сомнение Зинаида Михайловна, — Вы худенькая, совсем еще маленькая, вам такое читать рановато будет... Возьмите лучше чего попроще — могу предложить Казакова, он тоже о России писал, плохо, нудно писал, но для начала это самое то, самая что ни на есть разминка!

Лена опустила взгляд в пол, нервно выдохнула и сделала неуверенный шаг назад. Зинаида Михайловна насторожилась, мельком глянула на напуганную Нюру и чуть заметно ему подмигнула. 

— Сорокина, значит?.. Роман?.. Смотри, Ленка, потом плакать будешь! Нюра, помоги-ка мне! — бодро проговорила Зинаида Михайловна и торопливо направилась к стеллажам.

Бесполый отрок Нюра ловко слетел со стола и, встав на четвереньки, вприпрыжку последовал за библиотекаршей. Уже через минуту Нюра вынесла совершенно новую книгу — Лена по-прежнему стояла у двери, не решаясь пройти вглубь библиотеки.

Вскоре показалась и Зинаида Михайловна. Толкая перед собой тяжелую стальную конструкцию, библиотекарша медленно выкатывала снаряд под номером шестьдесят девять. Отрегулировав высоту и угол наклона, Зинаида Михайловна придвинула стальную конструкцию к столу, бережно приладив сдавливающие крепежные струбцины к его поверхности.

Сердцевиной холодной и пугающей машины являлся голубой продолговатый жезл, выполненный из упругого, переливающегося силикона, напоминавший по своей ширине и длине обыкновенный фонарный столб. Набалдашник шестьдесят девятого снаряда представлял собой крупную голову с жестким ворохом кучерявых волос и прямым носом. 

Зинаида Михайловна махнула Лене рукой и достала из нагрудного кармана маленький пульт дистанционного управления, покрытый множеством подсвеченных неоновых кнопок. Библиотекарша вдавила одну из них — шестьдесят девятый снаряд начал монотонно двигаться. 

— Что, Ленка, испугалась?! — рассмеялась Зинаида Михайловна, глядя на опешившую Лену, — Вот тебе твой Роман — на всю жизнь роман! Давай, ложись скорее, правила у нас такие: хочешь книжечки читать — будешь ножки раздвигать! 

Лена почувствовала, как по рукам и ногам медленно крадется неподвластная ей дрожь. Глотнув затхлого воздуха, девушка глянула на ссутулившуюся фигуру Нюры, а после смело вскрикнула:

— А вот и лягу! Лягу и ноги раздвину! Да так, что космос мой половой просияет, черною дырою растянется и всю вашу суть поглотит!

Зинаида Михайловна была точно в ступоре — впервые за свою долгую жизнь лицезрела она столь рьяную, искреннюю любовь к литературе. Даже Нюра, испытавшая сильнейшую паническую атаку, резво запрыгнула на подоконник и принялась быстро-быстро закрывать жалюзи. Сложив на полу всю свою одежду, Лена двинулась к столу библиотекарши — потому что хороших и нужных книг было уже не достать.

В статье использованы иллюстрации Никиты Позднякова — автора-художника Дискурса.