Апгрейд Березкина

Работник Министерства Улучшений Березкин трудился на благо горожан, не жалея себя: считал бесконечные сметы для плитки, организовывал тендеры для электробуса, курировал строительство столичного транспортного радиуса. Но плодами своих усовершенствований ему насладиться не удавалось — вместо общественного транспорта он ездил на иномарке, а платными парковками не мог воспользоваться из-за выделенных служебных мест. Однажды на корпоративе начальник сообщил Березкину, что после пяти лет добросовестного труда тому пора переходить на новый «духовный» уровень — и пригласил на ночь в министерскую столовую. Какие ритуалы будут проводить в ордене настоящих патриотов? Почему символом средневековой мессы станет ядерная боеголовка «Кузькина мать»? И чем закончится для Березкина эта тайная вечеря?

Пять лет работы в Министерстве Улучшений пролетели для Березкина как один день. Это было очень счастливое и светлое время — после нескольких карьерных попыток нудной и нервной работы в полугосударственных коммерческих структурах он наконец-то мог делать что-то полезное для людей и искренне почувствовать свою ценность для общества. Каждое утро по пути в министерство, расположенное в классическом купеческом здании в районе Ильинки, он воочию видел результаты своего ежедневного труда — вот легендарная плитка, для которой он считал бесконечные сметы, вот электробус, чьи тендеры он помогал организовывать, вот столичный транспортный радиус, для которого он курировал работу с подрядчиками, вот, наконец, новый газон с посчитанной Березкиным амортизацией.

Он обожал свой дружный рабочий коллектив, в котором почти все его коллеги были большими энтузиастами городских улучшений и так же не жалели себя на благо горожан. Сам Березкин немного переживал, что ему не всегда удавалось насладиться плодами своих усовершенствований, но на это были весьма веские причины. Например, общественным транспортом он почти не пользовался, так как министерство выделило ему черную Тойоту, которую, правда, обещали вскоре поменять на китайский аналог. Тем не менее, он был уверен, что добираться на работу гораздо удобнее и быстрее в просторном автобусе, чем в стесненном салоне зарубежного авто. Также ему не удавалось полноценно испытать удобство и доступность платных парковок, потому что его ведомство имело специальные выделенные места, а в его ЖК, где жили почти все работники министерства, имелась удобная подземная стоянка. Примерно та же картина была с поликлиникой и санаторием. 

И все-таки Березкин чувствовал глубокую внутреннюю связь с горожанами и был уверен, что очень хорошо понимает их ежедневные нужды, ведь он был одним из них. 

Иногда ему попадались в интернете критические видео о работе Министерства Улучшений, на что его руководитель Николай Петрович справедливо называл их «дешевым политическим пиаром и популизмом псевдооппозиционеров», которые к тому же никогда на занимались настоящим делом. Иногда эти недовольные устраивали разные митинги и демонстрации с неопрятным видом и злыми лицами, и Березкину часто поручали организовать перемещение коммунальной техники, которая преградила бы им проход по благоустроенным чистым улицам города во избежание причинения неприятностей добропорядочным гражданам.

В этот солнечный московский день Березкин готовился отметить свой знаменательный рабочий юбилей с коллективом и во время перерыва на обед забежал в любимую «Азбуку Вкуса», чтобы купить традиционную нарезку прошутто, фрукты, соки, несколько бутылок Chianti и немного Prosecco для женщин. Ровно в 18:30 он накрыл небольшой праздничный стол в просторной переговорной комнате и позвал уже предвкушающих приятное времяпровождение коллег.

В комнату набился почти весь отдел, жаждущий небольшого праздника среди рабочих будней. Чуть позже подошла бухгалтерия в полном составе и сам руководитель Николай Петрович в сопровождении Дмитриева, прикомандированного к Министерству Улучшений сотрудника из Национальной Службы Спокойствия. 

Надо отметить, что несмотря на то, что Дмитриев был в общем-то неплохим парнем, его панически боялись многие работники ведомства. В прошлые годы в министерстве было несколько громких увольнений, некоторые из которых закончились уголовными делами, и во всех этих случаях, по слухам, был замечен Дмитриев. 

Все сотрудники преображались в его присутствии, стараясь по возможности никак не выделяться и не привлекать его внимания. Сам Дмитриев был всегда со всеми предельно вежлив и обходителен; при этом невозможно было понять, что он думает о собеседнике на самом деле.

«За нашего героя труда и замечательного мужчину!» — произнесла классический тост с шампанским Любовь Прокофьевна, склонная к полноте замглавбуха, явно испытывающая то ли материнскую, то ли чисто женскую симпатию к Березкину, чем он часто злоупотреблял при решении рабочих задач.

«Спасибо, Любовь Прокофьевна! На самом деле, за весь наш дружный коллектив, который мне очень многое дал и без которого я бы ни с чем не справился!» — провозгласил в ответ Березкин.

Все дружно чокались и закусывали нарезкой. Николай Петрович и Дмитриев стояли вместе у дальнего края стола, смотрели на Березкина и о чем-то перешептывались. Березкину почему-то от этого стало не по себе, но он смог перебороть в себе это неприятное ощущение. Наконец, Николай Петрович поднял свой бокал. За столом наступила тишина.

«Пять лет — это серьезный срок. Сергей Александрович достиг замечательных результатов и мы очень рады иметь такого ценного сотрудника в нашем коллективе! Однако, я считаю, что ему пора переходить на новый качественный уровень для решения еще более амбициозных задач для нашего города и страны в это непростое время!» — провозгласил Николай Петрович под общие аплодисменты. Сам Березкин был очень тронут словами руководителя и уже мечтал о своих будущих карьерных улучшениях.

Примерно через два часа застолье стало постепенно затухать, и сотрудники отдела начали один за другим собираться по своим домашним делам. Березкин сиял от счастья, много улыбался и прощался с каждым из своих коллег. Наконец, он подошел к Николаю Петровичу, который уже успел надеть свое роскошное темно-синее итальянское пальто. Рядом с ним в сером неприметном бушлате и кожаных остроносых ботинках стоял Дмитриев.

«Сергей Александрович, спасибо за праздник! Еще раз вас поздравляю, было очень здорово!» — обратился Николай Петрович.

«Я очень рад, что вы смогли прийти, несмотря на занятость!» — сказал Березкин.

«Да что вы! Как я мог это пропустить!» — ответил Николай Петрович. Затем, загадочно переглянувшись с Дмитриевым, он добавил: «Пойдемте покурим — есть разговор».

«Да, конечно, Николай Петрович, пойдемте. Я, правда, не курю», — ответил Березкин.

«Ничего страшного, воздухом подышите», — настаивал Николай Петрович.

«Воздухом?.. Да, конечно, здесь становится душновато», — нерешительно поддержал Березкин.

Мужчины вышли из комнаты, прошли через широкий министерский коридор по мягкой ковровой дорожке и спустились по лестнице к третьему подъезду. Березкин немного нервничал и пытался вспомнить все возможные недочеты и ошибки в своей работе за последние несколько лет. Его очень сильно напрягало присутствие Дмитриева с его репутацией разоблачителя внутренней коррупции. 

Нельзя сказать, что Березкин был кристально чист в вопросах калькуляции смет, выборе поставщиков на тендерах и некоторых других чувствительных деловых вопросах, однако все шаги всегда согласовывались с Николаем Петровичем.

Сам Николай Петрович был в отличном расположении духа, что слегка успокаивало Березкина.

«Ну что, Сергей Александрович! Ты большой молодец, гордость департамента!»

«Спасибо, Николай Петрович! Это все командная работа».

«Ну, не скромничайте, Сергей Александрович! Мы за вами давно следим и полностью разделяем слова Николая Петровича», — наконец вступил в беседу Дмитриев.

На слове «следим» Березкину стало не по себе, однако он нашел в себе силы не подать виду.

«Спасибо, я очень ценю ваше доверие и оценку моего скромного труда», — решил больше не спорить Березкин.

«Сергей Александрович, мы с Николаем Петровичем считаем, что вам пора переходить на новый уровень, решать более серьезные вопросы, так сказать», — предложил Дмитриев.

«На новый уровень?» — Березкин не совсем понимал свою карьерную перспективу, ведь практически следующим в иерархии был Николай Петрович.

«Это не столько профессиональный, сколько духовный уровень», — уточнил Николай Петрович.

«Духовный?» — совсем растерялся Березкин.

«В жизни и работе все взаимосвязано — одно тянет за собой другое. Да вы не переживайте, Сергей Александрович! Вы просто переходите в высшую лигу со всеми вытекающими — карьера, связи, зарплата и т. д. Я вас от всей души поздравляю!» — подытожил Дмитриев.

«Спасибо…» — не очень уверенно ответил Березкин, совсем не понимая, о чем идет речь.

Николай Петрович и Дмитриев по очереди обняли удивленного Березкина.

«Сергей Александрович, приходите в субботу к главному входу к 11 вечера, мы вас встретим», — сказал Дмитриев тоном, не терпящим возражений.

«В субботу? К 11 вечера? Мы тут вроде на дачу собирались на выходных», — Березкин уже не был уверен, что ему нужен «новый уровень», особенно учитывая, что предложение поступило от Дмитриева.

«Сергей Александрович, дорогой, ну какая дача? Дача никуда не денется, а это серьезный вопрос, который повлияет на Ваше будущее», — продолжал настаивать Николай Петрович.

Березкин понял, что «слиться» скорее всего не получится, и капитулировал под напором своих старших коллег.

«Да, я понимаю. Спасибо за доверие. Конечно, я буду… А с собой нужно что-то брать?» — с опаской спросил Березкин.

«Да, личные вещи, средства гигиены», — серьезно ответил Дмитриев.

Березкин побледнел.

«Да шучу я! Расслабьтесь уже, Сергей Александрович, все будет хорошо!» — успокоил Дмитриев.

«Ну, идите обратно к коллективу. Надо все доесть и допить, ничего не оставляйте в холодильнике, как обычно!» — Николай Петрович по-отечески похлопал Березкина по плечу. Что-то доедать и допивать ему уже совсем не хотелось.

Всю неделю Березкин провел в жутком стрессе. На второй день он рассказал все подробности беседы у третьего подъезда своей жене Наталье, потому что иначе бы просто сошел с ума. 

Он никак не мог объяснить себе, в чем, собственно, дело — зачем нужно приходить на работу ночью? Тем более вместе с Дмитриевым. Печально известное здание Национальной Службы Спокойствия зловеще возвышались буквально через пару кварталов от его работы, и Березкин уже явственно представлял себя в наручниках в одном из сырых подвалов, доставленным туда хрестоматийным черным «воронком».

«Наташа, что же мне делать?! Может, улететь заграницу на какое-то время?» — вопрошал супругу Березкин, сидя за стильным скандинавским столом в своей минималистичной хай-тек кухне в одном из престижных жилых комплексов столицы.

Наталья готовила его любимое ризотто с трюфелями из «Вкусвилла» и изо всех сил поддерживала мужа.

«Но ты же ничего плохого не сделал, зачем тебе уезжать куда-то? Если уедешь, то точно подумают, что в чем-то виноват. Может, ты зря волнуешься — все обойдется. Просто встретитесь, пообщаетесь. Выпьете, в конце концов. Мне кажется, что этим вся ваша тайная вечеря закончится».

«Дмитриев вообще редко пьет, их там учат трезвости. Я не понимаю, зачем мне именно ночью туда идти?» — не успокаивался Березкин.

«Сергей, сходи туда, не парься сильно. Не думаю, что будет что-то плохое, судя по тому, как ты рассказываешь — у меня все-таки женская интуиция. Если бы хотели задержать, то сделали бы это совсем по-другому и вряд ли заранее предупреждали. Ризотто готово! Ты вино разлил уже?»

Разговоры с женой, ее доводы и мерло немного успокоили Березкина, тем не менее он предпринял некоторые меры предосторожности — оформил генеральную доверенность на Наталью, встретился со своим адвокатом, отвез все наличные доллары на дачу, спрятав их за банку с соленьями в подвале, провел полную профилактику домашних компьютеров и ноутбука, согласно рекомендациям на сайтах «псевдооппозиционеров».

Всю субботу Березкин традиционно провел с семьей, с Натальей и сыном Гришей, — они вместе позавтракали в кафе на озере в Парке Горького, прогулялись по Крымской набережной, перешли по живописному мосту к Храму Христа Спасителя, прошлись по Гоголевскому бульвару до памятника Николаю Васильевичу. Проходя мимо главной церкви страны, Березкин невольно перекрестился, хотя был человеком не очень набожным. По пути он любовался ухоженной набережной, велодорожками, клумбами с растениями, к которым он имел непосредственное отношение и очень боялся, что, возможно, видит их в последний раз.

После семейного ужина с запеченным сибасом и шардоне 2018 года Березкин долго копался в своем гардеробе, подбирая одежду для ночного рандеву, и в итоге выбрал стиль smart casual — темно-коричневые вельветовые брюки Gant и любимый зеленый джемпер US Polo. Из парфюма Березкин предпочел смелый и решительный Gucci. Крепко обняв и поцеловав жену и сына, он вызвал Яндекс Такси Комфорт и отправился навстречу судьбе в свой офис на Ильинку.

Николай Петрович уже ждал Березкина у шестого подъезда, докуривая сигарету. Он тоже предпочел smart casual и выбрал утепленную итальянскую кожаную куртку и ярко белый свитер с темными джинсами Calvin Klein.

«Сергей Александрович, ну наконец-то! Как я рад, что ты пришел! Ты сегодня — герой вечера!» — радостно воскликнул Николай Петрович.

«Я — герой?..» — недоуменно ответил Березкин.

«Сейчас все узнаешь. Пойдем скорее!» — Николай Петрович утянул Березкина в темноту министерских коридоров.

«А Дмитриев?» — пытался озвучить свой главный страх Березкин.

«Потом, потом!» — не оборачиваясь отнекивался Николай Петрович.

Они проходили знакомые кабинеты, которые были абсолютно пустыми и тихими — Березкин никогда раньше не смотрел на свою работу под таким мрачным углом. Он искал глазами источник света или музыки с возможной вечеринкой, но все было тщетно. Николай Петрович бодро направлялся к лестнице, ведущей в подвал. 

Березкин занервничал: подвал вызывал плохие ассоциации даже несмотря на то, что там располагалась министерская столовая с его любимыми сырниками и борщом.

«Николай Петрович, а куда мы?» — робко поинтересовался Березкин.

В этот момент они аккурат подошли к закрытым дверям столовой.

«Прошу!» — Николай Петрович вежливо открыл дверь, пропуская Березкина вперед.

То, что в эти секунды увидел Березкин в зале министерской столовой, останется в его жизни до конца дней. 

Он неожиданно попал в мифический волшебный мир cредневековой мессы — что-то похожее на сцены из его любимых фильмов «С широко закрытыми глазами» с Томом Крузом и «Интервью с Вампиром», собственно, с ним же. 

Помещение освещалось огромным количеством свечей, которые горели в высоких готических подсвечниках и приобретали причудливые формы из-за плавящегося воска. На стенах висели портреты каких-то ученых мужей, а на огромных экранах демонстрировались видеоинсталляции. Зал был заполнен людьми, одетыми в черные плащи с капюшонами. Из колонок звучал приятный lounge. У Березкина сперло дыхание.

«Николай Петрович, что это?»

«Это собрание. Вернее орден очень хороших людей, настоящих патриотов», — улыбнулся Николай Петрович.

«А где столовая?» — не унимался Березкин.

«Столовая будет в понедельник. А сейчас, пожалуйста, надень свою мантию. Она теперь твоя, именная», — Николай Петрович протянул Березкину черный сверток.

Березкин развернул свой подарок и сразу увидел красиво вышитые белой ниткой инициалы Березкин С. А. на левой груди шелковой мантии.

«Ух ты, здорово! А ее надо обязательно сейчас надевать?» — поинтересовался Березкин.

«Да, это часть обряда», — ответил Николай Петрович, надевая такую же персонализированную мантию.

«Обряда?»

«Да, орден собирается на обряд раз в месяц, но еще проходят неформальные встречи — мы тебе все подробно расскажем. Будет много всего интересного».

«О, я не сомневаюсь, — радостно отозвался Березкин, — а как в него вступить?»

«Считай, ты сегодня в него вступил — у тебя есть моя рекомендация и одобрение самого Дмитриева. Как я говорил, в орден попадают настоящие патриоты, кто хочет сделать для страны еще больше. Ну и страна, конечно, всегда отблагодарит. Тоже чуть больше», — Николай Петрович вновь загадочно улыбнулся.

«А если не вступать в орден?» — не успокаивался Березкин.

«Ну, если не вступать — тогда только столовка», — разъяснил Николай Петрович.

Березкин подумал о доме Николая Петровича с окнами в пол и отдельным зданием с бассейном на Новой Риге, в который он ездил прошлым летом на небольшой корпоративный барбекю, его красном Мазерати для неслужебных нужд и апартаментах в Красной Поляне в шаговой доступности от подъемников Министерства Полезных Ископаемых и понял, что готов сделать для Родины все.

«Спасибо вам за доверие, Николай Петрович! Я это очень ценю и всегда буду помнить!»

«Ну вот и молодец. Я знал, что ты умный парень. Поздравляю!»

Николай Петрович тепло обнял Березкина, и тот почувствовал невиданный прилив сил и энергии.

«Скоро все начнется», — предупредил Николай Петрович.

«Что начнется? Обряд?» — немного растерялся Березкин.

«Все сам увидишь! Просто держись меня и повторяй за мной».

Березкин более внимательно огляделся по сторонам — теперь он мог различать вышитые фамилии на черных мантиях участников ордена. Кто-то прошел мимо и дружески похлопал его по плечу. Березкин не успел ответить, но прочитал фамилию Соболев — совсем как у руководителя тендерного отдела. «Да тут весь высший состав, похоже!» — подумал про себя Березкин. Он также смог разглядеть подписи под портретами ученых мужей на стенах — великие академики-ядерщики Курчатов, Сахаров, Харитон, Зельдович. «Интересно, причем здесь они? Они что, какие-то масоны?» 

У Березкина в голове возникало все больше вопросов. На экранах проекторов демонстрировались кадры ядерных испытаний с бесконечными «грибами» от взрывов.

«Тут так готично и стильно. А почему на экранах ядерные взрывы и физики висят на стенах?» — поинтересовался Березкин.

Николай Петрович серьезно посмотрел на него: «Сергей, мы считаем, что это основа, фундамент нашей жизни. Я тебе скажу больше — это любовь. На этом все в стране держится. Как в атомах. Мы всего лишь хранители — поддерживаем то, что создано до нас великими, пожинаем плоды, так сказать», — пояснил Николай Петрович.

«Вы сказали любовь?» — удивился Березкин.

«Да, высшая форма любви к человечеству через уничтожение. Настоящий катарсис. Знаешь, как в древних племенах, где каннибализм был предельной формой проявления чувств».

«Серьезно? Я почитаю, интересно. А наш орден хочет уничтожить человечество?»

«Это называется спасти. Это высшая цель, а наш орден — только проводник. Человечество само должно к этому прийти и попросить. Дмитриев тебе потом даст брошюру — там все подробно расписано».

В это момент lounge сменился громким и энергичным трансом и возникло всеобщее оживление. Люди в черных мантиях стали подтягиваться в середину зала, где находился круг, очерченный свечами.

«Сейчас выйдет!» — возбужденно произнес Николай Петрович.

Наконец в круг из свечей торжественно вышел человек в абсолютно белой яркой мантии. У него был спущен капюшон, а на голову надета маска в виде ядерной боеголовки. У Березкина пересохло во рту от волнения.

«Это царь-бомба! Модель АН-602. Кузькина Мать, про которую Хрущев говорил в ООН», — прошептал Николай Петрович.

Человек с боеголовкой АН-602 неторопливо обошел святящийся круг изнутри, вышел на середину и, подняв руки вверх, прокричал:

«Ку!»

«Ку! Ку! Ку! Ку!» — подхватил Николай Петрович вместе со всеми присутствующими.

«Ку» звучало все громче и стройнее со всех сторон под звуки усиливающейся транс-музыки. Человек с боеголовкой ходил по кругу и руками «заводил» присутствующих; ядерные взрывы на проекторах становились все мощнее. Березкин стоял в изумленном оцепенении с широко открытыми глазами. В этот момент он почувствовал толчок в плечо и, обернувшись, увидел на себе вопрошающий взгляд Николая Петровича. Похоже, настало время определиться. Березкин мысленно взвесил перспективы, глубоко вдохнул и с чувством прокричал:

«Ку!»

Николай Петрович улыбнулся и снова присоединился к общему хору. Березкин кричал «Ку» и с восхищением наблюдал за человеком с боеголовкой АН-602 и пластикой шамана, раздающего вокруг себя ядерную энергию. Рассматривая его детально, Березкин заметил знакомые черные кожаные ботинки с острыми носами, которые он видел на работе почти каждый день и которых раньше побаивался. Теперь боеголовка смотрела на него в упор и махала ему рукой. 

Березкин все понял и ему стало неудобно и стыдно за свои сомнения, страхи и подозрения. Все это время страна в лице старших наставников испытывала его, растила и готовила к новым свершениям. 

Теперь Николай Петрович и Дмитриев казались ему ангелом-хранителем и апостолом. Он почувствовал себя одним из избранных, одним из тех, на кого рассчитывает Родина и кто будет продолжать денно и нощно улучшать жизнь граждан, сколько бы это не потребовало сил и средств. Бомба АН-602 подошла вплотную к Березкину и протянула большой хрустальный бокал. Березкин без колебаний принял чашу, которую тут же испил практически до дна. Продолжая смотреть в глаза боеголовке, он ощутил, как что-то приятное и теплое растекается в его груди; Березкин немного вспотел, слеза прокатилась по его щеке и его пронзила всепоглощающая радость и любовь.

Проснувшись утром в своей просторной белой спальне с огромным зеркальным шкафом, Березкин первым делом направился на кухню в поисках питьевой воды. В горле жутко пересохло, голова раскалывалась — было очевидно, что этой ночью он серьезно перебрал. Он был дома один, Наталья, скорее всего, пошла с Гришей на теннисную секцию, и у Березкина была отличная возможность, чтобы прийти в себя и собраться с мыслями. Ему показалось, что события прошлой ночи со всей средневековой мессой были плодом его возбужденного воображения — с этой мыслью он облегченно вздохнул и жадно выпил стакан с водой. «Погудели с мужиками, привидится всякое потом», — подумал про себя Березкин и направился в ванную для восстанавливающих водных процедур. 

Движение по квартире было затруднительным; что-то инородное мешало его свободному перемещению. «Даже ноги уже заплетаются», — подумал про себя Березкин. Кое-как доковыляв до ванной, он присел на белый, как утренний подмосковный снег, унитаз Villeroy Boch, чтобы немного передохнуть от слишком бодрого начала утра. 

Он почувствовал резкую боль в районе копчика и вскочил с унитаза. Его удивленный и испуганный взор был направлен между ног на новый неизвестный доселе свисающий объект. Без сомнений перед ним был классический длинный ослиный хвост. 

«Хвост зачем-то приклеили, придурки», — возмутился про себя Березкин. Он нащупал сзади спины основание хвоста, чтобы избавиться от него, однако попытка оказалась тщетной. Более того, он снова испытал боль. Хвост, похоже, имел нервные окончания. Неожиданно он пошевелился, и Березкин чуть не потерял сознание от такого зрелища. Это было невероятно, но, похоже, хвост был теперь частью его тела!

Березкин мгновенно протрезвел и внимательно рассмотрел свой новый орган. Хвост был достаточно длинным, примерно 80 см, покрытым коричневатой шерстью с черной кисточкой на конце. Обычно такие хвосты изображали на иллюстрациях про чертей и другую нечисть. Теперь он по какой-то непонятной причине принадлежал ему. Он попробовал самостоятельно подвигать хвостом в разные стороны, и это даже показалось ему забавным. Однако в целом Березкину было не до смеха. Проходя по коридору, он обнаружил на вешалке черную шелковую мантию со своими инициалами. Значит, это все-таки был не сон. Березкин машинально надел мантию на голое тело и отметил про себя, что выглядит довольно эротично, особенно со свисающим из-под нее хвостом. Вернувшись в спальню, он нашел свой телефон в кармане брюк и принялся звонить Николаю Петровичу.

«Алло! Николай Петрович! Это Березкин. Разбудил? Да, извините, но дело срочное! Я очень плохо помню, что вчера происходило, возможно, алкоголь. Николай Петрович, я понимаю, что это довольно странно звучит, но у меня вырос хвост… Да, ослиный! А откуда вы знаете? Как, «нормально»?! Мне не нужен хвост! Это совсем не нормально! Не можете по телефону? А что мне делать? Успокоиться? Я не могу успокоиться! Что я скажу жене, сыну? У всех так?! Но это невозможно! Расскажете при встрече? А, сегодня не сможете встретиться? Хорошо! Завтра перед работой в столовой в 8 утра. Николай Петрович, я очень на вас рассчитываю, мне не нужен ослиный хвост! Если бы вы меня заранее предупредили… Ладно, я понял! До завтра».

Березкин аккуратно сел на кровать, чтобы не придавить хвост, и обхватил голову руками. По разговору с Николаем Петровичем было похоже, что вопрос серьезный и решить быстро его не получится.

Весь остаток дня он занимался тем, чтобы не выдать себя домочадцам, а это было совсем непросто. Хвост удалось кое-как засунуть в одну из штанин спортивных брюк Nike и примотать малярным скотчем к ноге; из-за этого Березкин испытывал сильный дискомфорт и прихрамывал. Жене он объяснил, что немного ушиб ногу во время субботней вечеринки. Самым сложным испытанием было сидение на стуле, кресле и диване — хвост постоянно мешался и защемлялся, из-за чего приходилось постоянно ерзать.

«Давай я посмотрю, что там у тебя», — предложила Наталья.

«Да там вообще ерунда, почти все прошло уже. Все эти корпоративы дорого обходятся», — отговаривал супругу Березкин.

«Значит было очень весело!» — предположила Наталья.

«Да уж, повеселились на славу…» — угрюмо подтвердил Березкин.

В постели Березкин нетипично для себя оделся в пижаму, удивив супругу, и, откатившись на свой край кровати, сделал вид, что заснул. В какой-то момент он освободил новый орган от скотча и почувствовал расслабление — хвост игриво щекотал кисточкой икры ног и постепенно усыпил его. 

Его сон был довольно безмятежным до момента, пока из глубин его подсознания не послышалось знакомое «Ку» с техно на заднем фоне. Внезапно он увидел, как его совершенно голое тело несут куда-то на руках люди в черных мантиях и, проходя сквозь темное помещение с зажженными свечами, кладут в обтекаемую белую капсулу. 

Изнутри через окно капсулы он увидел довольные улыбающиеся лица Николая Петровича и Дмитриева, которые о чем-то переговаривались между собой. Затем капсула стала сильно вибрировать и издавать странные неприятные шумы, что-то похожее на ненавистную процедуру МРТ. Березкин проснулся в холодном поту. На часах было 7:15 утра. Верный хвост был все так же при нем, Наталья сладко посапывала посередине кровати. Он убрал клочки шерсти с простыни, аккуратно собрался, чтобы не потревожить жену, и вылетел из квартиры без привычного завтрака.

На проходной Министерства Улучшений Березкина, как обычно, встретил Семеныч, седовласый охранник предпенсионного возраста, с которым всегда можно было обсудить самые сложные мировые геополитические проблемы.

«Семеныч, привет!» — поприветствовал Березкин.

«Сергей Александрович!» — бодро, почти по-военному прокричал Палыч и отдал честь.

Березкин не ожидал такого официального приветствия и немного растерялся.

«Семеныч, ты чего это?» — с удивлением спросил Березкин.

«Так теперь положено!» — отрапортовал Семеныч и подмигнул.

«Положено?»

Березкину показалось, что охранник кинул свой взгляд куда-то в район хвоста. Однако он отбросил подозрения, недоуменно пожал плечами и прошел через турникет проходной.

Он сидел с чашкой капучино в министерской столовой в темных свободных брюках Hugo Boss, которые подходили для маскировки хвоста. В этот раз обошлось без малярного скотча — это только затрудняло движение, к тому же Березкин постепенно учился управлять хвостом. 

Он оглядывался по сторонам светлого помещения и вдыхал аромат свежих сырников, а в сознании то и дело возникали картины субботней ночи. Это было похоже на темное измерение привычной реальности любимой столовой. 

Березкину подурнело, и он постарался закусить неприятные мысли свежей булочкой-бриош с ванильным кремом.

Николай Петрович бодрым шагом подошел к столу и, похлопав Березкина по плечу, сел напротив, потягивая любимый раф в бумажном стаканчике навынос.

«Как самочувствие, Сергей Александрович?» — как ни в чем не бывало поинтересовался Николай Петрович.

«Николай Петрович, вы издеваетесь?! У меня хвост ослиный вырос! Какое самочувствие?!» — еле сдерживался Березкин.

«Подумаешь, хвост! У всех хвосты! Зато ты теперь у нас прокаченный, улучшенная версия самого себя», — успокаивал Николай Петрович.

«Как это „у всех хвосты“?! У вас тоже хвост?»

«Ну да! Вот, пожалуйста!» — Николай Петрович приподнял штанину, откуда показалась знакомая кисточка.

«Господи, что за безумие такое! Почему вы меня заранее не предупредили?!»

«Ну так уж заведено. Тем более, ты бы все равно не поверил или ушел бы в отказ», — оправдывался Николай Петрович.

«А зачем вы меня голым в какую-то капсулу засунули с Дмитриевым?!»

Николай Петрович немного нахмурился: «А ты это откуда узнал? Ты же, вроде, должен был спать».

«Ну вот вы и прокололись! Я все видел! Я буду жаловаться и так это не оставлю!»

Николай Петрович взял Березкина за руку и пристально посмотрел в глаза: «Сергей Александрович, дорогой! Все хорошо, хвост — это вообще мелочи. Научишься с ним жить — вот Соболев из тендерного обрезал его, есть специальная операция. Теперь он у него как у зайца. Мне вот и так нормально — я считаю, что настоящему мужику хвост к лицу. Скажу тебе по секрету, моя Лерочка от него просто кайфует, у нас вторая молодость в постели! И вообще, хвост — это еще повезло, у некоторых рога вырастают и даже один раз копыта прорезались, там гораздо сложнее прятать. Так эта капсула работает — тут уж как повезет. А насчет жаловаться — во-первых, некому, потому что все сверху идет, а во-вторых, ты скоро сам поймешь, что твой хвост — это пропуск в высшее общество со всеми вытекающими. 

Ты теперь элита страны и еще хвостом своим гордиться будешь! 

Вот так-то, Сергей Александрович. Еще раз тебя поздравляю! Кстати, тебе с сегодняшнего дня мигалка положена, зайди в административный, пару подписей надо поставить. Давай, допивай свой кофе и увидимся днем на совещании», — с этими словами Николай Петрович встал из-за стола.

«Мигалка? Мне? Спасибо. А что это все-таки за капсула была?» — уже менее решительно пробормотал Березкин.

«Капсула?.. Дмитриев откуда-то притащил. Им там выдают для обрядов. Отечественная разработка — там подается определенная доля радиации, но не опасная для жизни; все рассчитано по науке. Типа тебя причащают ядерной энергией. Ну вот есть побочка только — хвост или рога… Пока не придумали, как без этого».

«А Семеныч?» — вспомнил Березкин.

«Семеныч?..»

«Да, Семеныч с охраны с утра честь отдает».

«Ааа! Ну да, им новые списки рассылают, тебя уже внесли. Видишь, уважаемым человеком стал! А ты все хвост, хвост», — с этими словами Николай Петрович направился к выходу из столовой, потягивая раф.

Березкин допивал холодный кофе и пытался сосредоточиться. «Наверное, это все-таки лучше, чем рога или копыта», — резюмировал он и подумал, насколько больше полезных улучшений для граждан он сможет сделать с мигалкой. Под столом весело подергивалась черная кисточка, а популярный певец из динамиков настраивал на самый лучший день.